Побег двух военнопленных в 1944 году и восстановление картины побега десятилетия спустя
Авторы: Ханне Лессау и Татьяна Секэй
Все началось с объявления о розыске от 1944 года. Несколько месяцев назад, изучая историю лагеря для военнопленных Нюрнберг-Лангвассер, мы натолкнулись на небольшое сообщение на титульном листе приложения к Бюллетеню германской уголовной полиции (Deutsches Kriminalpolizeiblatt) от 5 августа 1944 года под заголовком: «Советские офицеры, сбежавшие из 10022-й рабочей бригады в Нюрнберге». Такими сообщениями о фактах побега военнопленных службы безопасности регулярно информировали госслужащих всего рейха, чтобы содействовать установлению личности и поимке беглецов. В сообщении указывались имена, фамилии и личные номера семи советских военнопленных, и содержался призыв: «Быстро найти и задержать!»
Подробнее о проекте здесь
Объявление о розыске семи советских военнопленных из Нюрнберга от 5 августа 1944 г.
«Расстрельный указ» – преступный приказ о казни офицеров за попытку совершения побега
На территории Германского рейха попытки совершения побега из плена не были редкостью. Но в подавляющем большинстве случаев они заканчивались неудачно. Однако точной статистики на этот счет нет. Согласно Конвенции об обращении с военнопленными –Женевской конвенции от 1929 года как основополагающему международному документу попытки совершения побега не считались преступлением. К «отличившимся» таким образом могли применяться лишь дисциплинарные меры, такие как содержание в условиях усиленного режима в течение нескольких дней.
Однако в марте 1944 года вышел согласованный с вермахтом, но преступный по своей сути приказ гестапо (тайная государственная полиция Третьего рейха) – так называемый «расстрельный указ» (нем. K-Befehl / Kugelerlass). Таким образом, появилась «правовая основа» идущей вразрез с международным правом практики жестокого обращения с военнопленными, попытавшимися совершить побег. По распоряжению шефа гестапо Генриха Мюллера задержанные после попытки совершения побега офицеры должны были перенаправляться в концентрационный лагерь Маутхаузен (под Линцем) на расстрел. Жертвами этого тайного приказа стало около 5 тысяч военнопленных, расстрелянных в Маутхаузене в последние месяцы войны. Подавляющее большинство «расстрельных заключенных» составляли советские офицеры. Среди расстрелянных их было 85 процентов.
Первые две (полностью отредактированные) страницы сохранившейся телеграммы от 4 марта 1944 года можно найти здесь: https://www.uni-marburg.de/icwc/dateien/ntvol27.pdf, стр. 424-428. Сам «расстрельный указ» до наших дней не дошел.
Это преступление еще раз свидетельствует о жестоком и человеконенавистническом обращении с советскими пленными, ставшем с момента нападения германского вермахта на Советский Союз в июне 1941 года неотъемлемой частью развязанной им войны на уничтожение. При этом побег из плена для советских военнопленных был связан с риском для жизни с самого начала. Ведь схваченных беглых красноармейцев направляли в концлагеря и казнили еще до выхода «расстрельного указа».
«Вновь были схвачены». Невыясненные судьбы пяти беглецов
Зная все это, сообщение от 5 августа 1944 года о произошедшем в Нюрнберге побеге шести советских офицеров и рядового красноармейца нельзя воспринять без тревоги. Что стало с беглецами, отважившимися на столь отчаянный шаг через несколько месяцев после выхода преступного «расстрельного указа»? Из последующих номеров Бюллетеня становится ясно, что несколько недель спустя пять «отличившихся» военнопленных «вновь были схвачены». Это отмечается в Специальном выпуске Бюллетеня германской уголовной полиции в рубрике «Частично завершено». О том, что произошло с ними потом, можно лишь только догадываться. Какие-либо свидетельства их передачи в руки властей лагеря Маутхаузен отсутствуют. Но отсутствие такой информации – не редкость, поэтому поиски продолжаются. Просим обращаться к нам (по электронной почте: prisoners-of-war@stadt.nuernberg.de) всех, кто знает что-либо о судьбе нижеследующих лиц:
– Павел Гордиенко, младший лейтенант, 11.07.1918 г.р., военнопленный № 55757
– Иван Калесник, лейтенант, 27.12.1918 г.р., военнопленный № 358
– Федор Сейкин, старший лейтенант, 08.02.1910 г.р., военнопленный № 809
– Степан Скорцов, старший лейтенант, 23.01.1914 г.р., военнопленный № 9238
– Иван Макаренко, рядовой, 02.04.1918 г.р., военнопленный № 12118.
«Еще на свободе». Неужели двум офицерам побег действительно удался?
Два беглых офицера, Рахим Гайнулин и Пётр Шумихин, по состоянию на 9 сентября 1944 года были «еще на свободе». Их фамилии в полицейском бюллетене с тех пор и до самого конца войны больше не упоминались. Неужели побег им действительно удался?
«Еще на свободе». Спецвыпуск Бюллетеня германской уголовной полиции от 9 сентября 1944 г.
Спустя несколько месяцев по счастливой случайности к нам в руки попала информация, которая заставила вернуться к истории побега двух советских военнопленных и позволила многое прояснить. Берлинское общество KONTAKTE-КОНТАКТЫe.V., которое на протяжении нескольких лет активно занимается увековечением памяти советских военнопленных и проделало в этом направлении большую работу, предоставило в наше распоряжение с десяток писем, в которых бывшие военнопленные рассказывают о своем пребывании в Нюрнберге. Среди этих писем мы обнаружили и письмо Петра Лазаревича Шумихина.
Автор письма вспоминает о своей семье, о том, как он рос и воспитывался, и как после окончания 9-летки ушел служить в армию, так как бушевала война. За этим следует рассказ о его пленении. Для нас это было первым указанием на то, что письмо, возможно, написано человеком, совершившим побег из плена. В 1943 году, пишет автор, его привезли на территорию рейха, в Нюрнберг, и сначала поместили в большой лагерь для военнопленных Лангвассер, а затем включили в состав одной из рабочих бригад «металлургического завода».
Письмо Петра Шумихина от 2009 года
В своем письме Пётр Шумихин спустя много лет после своего побега из плена с ужасом вспоминает о бомбежках 1943-1944 годов, когда несколько бомб угодило в лагерные бараки. Не менее неизгладимый след в его памяти оставили следовавшие за бомбежками работы по расчистке руин и извлечению трупов. «Я все время размышлял над тем, как сбежать, и кого из товарищей посвятить в свои планы, чтобы не бежать одному». Ему рекомендовали Рахима Зайнуловича Гайнулина, тоже сибиряка. Благодаря активной поддержке немецкого рабочего с того самого «металлургического завода» в руках будущих беглецов оказались необходимые для побега приспособления – «компас, клещи и карта местности». И они приступили к реализации своего смелого плана. Себе на обувь они прикрепили резиновые подошвы, чтобы собаки не смогли взять след. Передвигались исключительно по ночам и, в отличие от других пяти беглецов, «… пошли на юг, и только потом на восток. Первым городом, до которого добрались, был Амберг, потом Пльзень. Затем, пройдя несколько небольших городков, дошли до Чехии, до Праги, и до Словакии, до Наместово. Все время питались чем попало: пшеничными колосьями, рожью, кукурузой, дикими яблоками, грушами и так далее». Идти они продолжали четыре месяца, пока в Карпатах не наткнулись на партизан, к которым и присоединились, чтобы сражаться до воссоединения с частями Красной Армии.
Пётр Шумихин с супругой Анастасией Тимофеевной и детьми, 1958-1959 гг. © Семья Гайнулиных
Первое знакомство с довоенной жизнью
В письме Петра Шумихина содержится целый ряд сведений, которые могут служить отправной точкой дальнейших поисков: место рождения, работа на «металлургическом заводе», место жительства на 2009 год. Удастся ли нам из официальных и неофициальных источников узнать больше о его жизни и жизни его товарища по побегу? Сможем ли мы собрать материалы, чтобы в рамках намеченной к показу в мае 2019 года в стенах Документационного центра «Территория съездов НСДАП» (Reichsparteitagsgelände) тематической выставки воспроизвести эту невероятную историю успешного побега в 1944 году двух советских военнопленных?
Мы отправились на поиски и направили свой первый запрос в Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации в Подольске, где хранится офицерская картотека советской армии. Там удалось найти учетно-послужные карточки обоих беглецов и, таким образом, установить важные факты их биографии периода конца войны, которые совпали с упомянутыми в их письмах, но содержали в себе и новую для нас информацию. Пётр Шумихин, как мы теперь узнали, родился летом 1923 года в Алтайской губернии в рабочей семье. 6 октября 1942 года близ города Зубцова он был ранен и взят в плен. В начале 1943 года, после длительного пребывания в лазарете, он был переправлен в Нюрнберг. Рахим Гайнулин также выжил после побега из плена и пережил всю войну. Он был на четыре года старше своего товарища по побегу, родом из крестьянской семьи, жившей в Западной Сибири. После окончания школы продолжил образование в педагогическом училище города Томска. В 1939 году был призван в ряды Красной Армии, а в июле 1941-го, спустя лишь несколько недель после нападения германского вермахта, в ходе боев за Лиепаю попал в плен.
Рахим Гайнулин с супругой Марией Анисимовной Гайнулиной, 1949-1950 гг. © Семья Гайнулиных
В поисках членов семьи
Пока мы ждали запрошенную информацию из архива министерства обороны, нам удалось продвинуться в поисках материалов и по другим каналам. Благодаря Интернету нам удалось найти фотографию надгробного камня на могиле Петра Шумихина, который скончался в 2011 году, а также установить контакт с одним из его племянников. Через социальные сети мы вышли членов семьи Рахима Гайнулина. Постепенно стало очевидным, что за время побега из немецкого плена они сдружились и не прерывали общения до конца своих дней. Семьи обоих бывших военнопленных продолжают общаться друг с другом до сих пор.
Рахим Гайнулин с внуками Петра Шумихина, 1979 г. © Семья Гайнулиных
Трогательный жест
Связавшись с членами семей обоих беглецов по электронной почте и по телефону, мы выразили желание узнать больше о жизненном пути их предков. Несколько дней назад мы получили десятки частных фотоснимков, на которых Пётр Шумихин и Рахим Гайнулин предстают перед нами в кругу семьи, в качестве ветеранов Второй мировой войны и выступающими перед школьниками. Нам также удалось узнать детали их жизни после войны. Как и многим другим «возвращенцам» из числа бывших военнопленных им пришлось пройти через интенсивную «фильтрацию» и приложить значительные усилия, чтобы снять с себя подозрения в предательстве и коллаборационизме. Однако, в то время как Рахиму Гайнулину вскоре после прохождения проверки удалось вернуться к своему прежнему месту жительства и обзавестись семьей, Шумихину разрешили вернуться в родные края лишь семь лет спустя. Рахим Гайнулин быстро вернулся и к своей довоенной профессии учителя, а с 1962 года работал директором разных общеобразовательных школ. Его товарищ по побегу Пётр Шумихин вернулся в родные края лишь в 50-е годы. Он устроился рабочим на горнодобывающее предприятие, а позже женился на Анастасии Тимофеевне, которая родила ему три дочери и одного сына.
Пётр Шумихин за чтением, 1957 г. © Семья Гайнулиных
И все же это трогательный жест, когда незнакомой организации, расположенной за многие сотни километров, в том самом городе, где страдал их отец и дед, дают возможность ознакомиться с семейным фотоальбомом. Фотографии с изображениями Петра Шумихина и Рахима Гайнулина будут храниться в Документационном центре «Территория съездов НСДАП» и использоваться в историко-просветительской работе и впредь. Ведь они являются немым свидетельством сразу двух невероятных историй – истории успешного побега двух советских офицеров из плена в Нюрнберге в конце лета 44-го и истории восстановления картины этого побега 74 года спустя.
Рахим Гайнулин с учениками, Красный Яр, 1948 г. © Семья Гайнулиных
Ханне Лессау – историк Документационного центра «Территория съездов НСДАП» и руководитель проекта «Территория съездов НСДАП во время войны».
Татьяна Секэй– участник исследовательского проекта о судьбах советских военнопленных в Нюрнберге.